Сказание о Майке Парусе - Страница 26

— Во, и нам колядовщика бог послал! — крикнул он, увидев стоявшего у порога Маркела. — Ну-ка, бабы, попотчуйте парня, штобы весь год помнил Парамона Похомова! А то, вишь ты, скупердяем меня все считают, черти голопупые! А какой я скупой, скажи на милость? — старичок подбежал к Маркелу, приосанился фертом — руки в боки. — Ну, ты вот, паря, скажи: скупой я али нет?

— Не знаю, — улыбнулся Маркел.

— Зна-аешь! — наседал хмельной хозяин. — А ну — скидавай свои лохмотья, айда-ко за стол! Сегодня Парамон Похомов всех угощает! Радость у меня — сынок приехал! Што?! Не моги перечить, разболакайся моментом!..

Он потащил Маркела в горницу, и тот опешил в дверях: за столом, среди бородатых мужиков, сидел колчаковский офицер в серебристых погонах поручика. Но отступать было поздно. Игрушечный старичок тащил его за собою, грубо толкал в бока.

— Иди, иди, паря, не слопают тебя тутока. И без тебя закуски эвон сколько...

Маркел быстро смекнул: ничего не оставалось, как прикинуться этаким деревенским простачком. Уверенно прошел к столу, сел как раз напротив поручика и с нарочитой жадностью принялся за еду. Была в его в общем-то робком характере смелая черта: в критические моменты не отступал, а пер на рожон — будь что будет. Но сытная пища не лезла в горло, даже стерляжья икра стала комом. А хозяин-старичок приплясывал около, хлопал себя ладонями по ляжкам:

— Ай-да молодец! Вот это проголодался, сукин сын, — ажно уши ходят ходуном!..

Офицер разговаривал с мужиками, а сам нет-нет да и косился на случайного гостя своими круглыми и зелеными, как у кота, глазами. Да и лицом, когда Маркел пригляделся, поручик здорово напоминал кота: пухлые щеки с бакенбардами, топорщистые усики...

Он налил Маркелу стакан самогона, спросил в упор:

— Чей будешь?

Маркел назвал случайную фамилию.

— Возраст призывной... Почему не в армии? А документы есть?

— Да какая армия, какие документы?! — со слезою в голосе взмолился Маркел. — Из больницы домой добираюся, в городу лежал...

— Чем болел?

— А хто ж его знат... Пузо резали, кишку, гля, какую-то выдирали.

— Ага, аппендикс... А что, приехать за тобою некому было?

— Обещал батяня к сроку, да меня допрежь времени из больницы турнули.

— Что так?

— Здоров, говорят, неча казенный харч переводить.

— Дак без кишков-то много ли ты того харчу переведешь? — рассыпался мелким смешком старичок.

Поручик моргнул усом, задумался. Потянулся со своей рюмкой к Маркелу:

— Давай за рождество Христово... А поправишься — сразу в солдаты. Не жди, пока за уши притянут. Да-с.

— Это уж как водится, это мы с полным удовольствием, — поспешил заверить Маркел.

— Не шибко-то оне счас за службу радеют, — вмешался в разговор толстый чернобородый мужик. — Деревню нашу возьми — почитай, половина призывников по лесам да заимкам прячутся. В большинстве — бывшие фронтовики да дети голодранцев. Шибко уж им Советская власть пришлась по нутру. Спят — и во сне ее видят. Никакой другой власти служить не хотят — не признают, значится...

— Дак оно понятно: мазнули им большевики медом по губам. Хорошей земелькой, вишь, побаловали, — подсказал плюгавенький мужичок, Маркелов сосед.

— Ничего, его превосходительство адмирал Колчак живо наведет должный порядок, — по-кошачьи дернул усом поручик. — Это вам не какой-нибудь слюнтяй Николашка со своей мягкотелостью. У адмирала нервы железные, он прекрасно знает психологию русского человека, которому палка от роду приписана.

— Так-то оно так, — усомнился чернобородый, — да только палку перегибать тожеть не след... Палка-то, она о двух концах...

— О двух, это точно, — поддержал шустрый старичок-хозяин. — Ты, Проня, сынок, того... Озлится народ — добра не жди... Мы уж своего брата — мужика, лучше, как твой Колчак, знаем.

— Философы! — презрительно фыркнул офицер. — Так подскажите, как его без палки взять, новобранца. Нам армия нужна. Разобьем красную сволочь — тогда и слабинку можно дать... Да-с. Ты согласен со мной? — неожиданно спросил он у Маркела.

— Дак я чо?.. Я ничего... Я завсегда готов...

— Нет, пущай он свою пузу покажет, какой дратвой зашили ее, — захихикал веселый хозяин. Он, видать, и за стол-то парня затащил для потехи. Маркел съежился, почувствовал, как сразу взмокли шея и спина. Но выручила вошедшая в это время старуха с самоваром, — должно быть, хозяйка:

— Еще чаво придумал! — завертела она маленькой головой на длинной шее-кочерыжке. — Парень-то изголодалый весь, одне мощи остались, а он выгибается перед ним, как вша на гребешке.

— Ладно, катись отсель вместе со своим гостем! — сразу ощетинился веселый старичок. — Пшел! Вот тебе бог, а вон — порог!

Маркел только и ждал такого случая. Оставалось одно: шапку в охапку — и дай бог ноги, как говорится...

Вот он нынче стал каким уверенным да куражливым, мужичок-кулачок! Будто и не было никаких революций, а так, мелкая базарная драка случилась и снова согнулся народишко под свистящими розгами! Но ведь сам толкует, что палка о двух концах, значит, чует, понимает, что розги — жиденькие прутики — со временем могут в грозные дубины вырасти...

«Чуешь, гад! Погоди, дай только время», — шептал Маркел, выбегая за околицу села...

* * *

После рождественских праздников жахнули крещенские морозы, а конца пути не было видно...

Степь кончилась, начались леса. Сперва березовые да осиновые колки, а дальше — сосновые боры, лапник-пихтач, низкорослый ельник по низинам.