Сказание о Майке Парусе - Страница 5

Отшумел этот митинг, и снова притихло село. Кулаки прикусили язык, видно, почувствовав неладное. Мужики — основная масса — тоже помалкивали, чесали в затылках и уповали на то, что время, мол, покажет. Нелегко, ох, как не просто поворачивалась к новой жизни веками угнетенная, напичканная божьим страхом и предрассудками заскорузлая мужицкая душа!

И только к весне 1918 года, когда в Шипицино стали возвращаться повидавшие белый свет фронтовики, в окопах познавшие большевистскую правду, — снова заволновалось село митингами и демонстрациями.

В омской большевистской газете «Известия» 30 марта появилась первая заметка Маркела Рухтина. «В Шипицино состоялось волостное земское собрание, — сообщалось в ней, — на котором по инициативе группы солдат-фронтовиков был избран временный исполком... На собрании выступил гражданин Иванов и рассказал о «зело тернистом пути эсеров», обозвал большевиков «кучкой самозванцев, которые хотят всё сцапать, сжечь, уничтожить». Солдаты подняли его на смех и поддержали партию большевиков...»

Скупые строки газетной информации... Но сколько кроется за ними напряженной борьбы, столкновений, споров в поисках истины и правды!

На это земское собрание съехались делегаты со всей Шипицинской волости. В нетопленой избе-сходне мужики сидели в тулупах и в теплых собачьих да лисьих шапках. Грозовым облаком пластался под потолком едкий табачный дым.

Председательствовал местный кулак Аверьян Куропатов. Он-то и дал первому слово «гражданину Иванову», специально на собрание приехавшему из Каинска. «Гражданин» под мужичка-простачка работал: слова на чалдонский манер коверкал, бил себя в грудь кулаком, лисьим треухом о пол шмякал. А под замызганной шубенкой сухопарая офицерская выправка угадывалась, да и руки были слишком белые, с длинными холеными пальцами.

— Дык с какой нам стати, братцы, за большевиками итить?! — выкрикивал он в переполненный зал. — Оне, большевики-то, хлебушко наш, вот ентими руками выращенный, весь до зернышка рабочим отдадут либо германцу-немцу, которому Ленин с потрохами продался!..

— Какими руками? — спросили из зала.

— Вот ентими! — растопырил пальцы гражданин Иванов.

— Твоими пальчиками тока в носу ковырять, а не хлебушко сеять!

— Дак и то сломаться могут!

— У их, у есеров, заместо сломанных новые вырастают, как хрен на грядке!

Зал разразился хохотом, затряслись бороды, всколыхнулось под потолком табачное облако.

— Зы-замолчать! — рявкнул председательствующий. — Чего ржете, язви вас в душу-то?!

Среди дубленых тулупов замелькали серые солдатские шинели.

Фронтовики что-то горячо объясняли мужикам, в общем шуме и гаме ничего нельзя было разобрать.

— Зы-замолчать! — надрывался Аверьян Куропатов.

— А ты чего на народ орешь? — солдатские шинели сгрудились теперь вокруг председательского стола.

— Почто выпустил первой эту эсеровскую гадину?!

— Долой!

— Под зад пинка им обоим!!

«Гражданин Иванов» нырнул в толпу, Куропатов махал руками, распяливая в крике беззубый рот.

Большевик Антон Горовацан широким плечом оттеснил его от стола, подождал тишины. Когда шинели и тулупы немного успокоились, начал негромким ровным голосом:

— Вы слышали сейчас уездного оратора гражданина Иванова. И хорошо, что сами его раскусили: эсеры, эти дворянские, купеческие да кулацкие сынки, теперь в деревнях под мужиков рядятся, а в городах — под рабочих. Не с руки выступать им сейчас во фраках да жилетках, под собственной личиною, то есть поскольку навсегда опозорили они себя перед народом. Но волки и в овечьих шкурах остаются хищниками. А цель у них одна: оклеветать партию большевиков, обмануть массы и повсеместно захватить власть в свои руки. Слышали, какими казанскими сиротами прикидываются? Мы-де землю пашем, а большевики хлебушко норовят у нас отнять. А знаешь ли ты, господин Иванов, или какая там у тебя настоящая фамилия, с какого конца хоть лошадь-то в соху запрягают? С головы ей хомут одевать или же с хвоста?..

Снова всколыхнулись от хохота шинели и тулупы. Антон Горовацан, воспользовавшись расположением зала, тут же предложил избрать временный исполком и «вменить ему в обязанность» в ближайшее время созвать волостной съезд крестьянских депутатов...

* * *

Бурное, веселое наступило времечко! Фронтовики под руководством местных большевиков вели трудную, упорную борьбу за организацию в волости Советской власти. Они сразу приметили и оценили застенчивого, но смышленого паренька — Маркела Рухтина, который разумел грамоту, писал заметки в уездные и губернские газеты, а главное — дивное дело! — умел складывать стишки, выдумывать частушки.

Воспротивился местный кулак Анисим Чурсин землю на передел отдать — тут же пошла гулять по деревне припевка — немудреная, правда, зато била не в бровь, а в глаз:

Не ходите, батраки,
К Чурсину Анисиму,
Пусть в работники наймет
Черта себе лысого!

Вокруг Маркела табунились молодые парни. Привлекал он скромностью и душевной чистотой, добрым словом умел приветить, как мог, отвечал на трудные вопросы. А вопросов этих ой как было много, самому бы в пору разобраться. Большинство фронтовиков сочувствовало большевикам, агитировали они за установление власти Советов.

Однако не дремали и эсеры, неплохо знавшие психологию крестьянина. Через мужиков, что побогаче, они распространяли слухи о том, что-де Советская власть защищает только интересы рабочих, а на крестьян ей наплевать.